Признаться, Томас немного побаивался вести Эшли по улицам. Он сам не мог в точности определить, чего именно опасается, но это чувство плотно засело где-то в груди. Конечно, он никогда бы не сказал об этом самому Эшли, скрывая свои чувства не только словами, но и интонацией голоса.
Падре взял за руку Джонса и осторожно вывел его на улицу. Яркое солнце, непривычное для глаз священника после долгих дождей, заставило прищуриться. Он поймал себя на мысли, что бросил взгляд на юношу с надеждой. Что и тот сквозь свою слепоту увидит такой яркий солнечный свет. Разве было бы это не чудо, говорившее о том, что выздоровление все же возможно?
Но нет, Эшли был таким же Эшли, а в его словах не было и намека на слабую надежду падре.
- Вокруг? Вокруг обычный Сан-Морис, такой, как ты его помнишь, - легкая улыбка коснулась губ отца Томаса. В этом городе ничего не менялось, а потому с уверенностью можно было говорить, что воспоминания Эшли будут всегда соответствовать действительности, - Голубое небо, когда солнце поднимется выше, и вовсе будет глаза на него не поднять от света.
До церкви от дома Гибсона идти-то было совсем ничего, по крайней мере, для падре, когда он шагал один. Шаги его были широкие и быстрые, а потому он очень быстро добирался туда, куда ему было нужно. С Эшли же сейчас ходить так вовсе не получалось. Парнишке пришлось бы бежать, чтобы поспевать за обычным темпом ходьбы священника, а потому он шел неторопливо, то и дело притормаживал, чтобы не уйти вперед. Оттого и дорога занимала многим больше времени.
- Да нет, осталось совсем немного, скоро придем. Ты не устал? Ты ведь долго лежал и не вставал, не утомился сейчас с непривычки? – несмотря на то, что организм-то у Джонса был молодой и здоровый, падре опасался, что после долгого бездействия ему тяжеловато будет ходить.
- Ты не хочешь рассказать мне, что тогда случилось, пока мы идем? – обратился он к слепому юноши. О трагедии, которая с ним произошла, в доме отца Томаса не говорил никто. Видимо, и сестра, что ухаживала за мальчиком, не хотела напоминать ему лишний раз о трагедии. Хотя как ту не напоминать, если сам Эшли ощущает на себе последствия этого происшествия все время.

Иногда падре ловил на себе любопытные взгляды, но люди быстро отводили глаза от этой парочки. Увидеть священника с ребенком – в этом нет ничего удивительного. Все знали, что Томас сделал на территории церкви приют для детей-сирот. А потому совсем не удивительно было увидеть его с кем-нибудь из сирот. Людей больше интересовало, почему мальчик так странно идет. Но и этот интерес был недолгим. Во-первых, Сан-Морис был таким городом, в котором удержать секрет было достаточно трудно, если его знали больше одного человека. Во-вторых, происшествие это произошло на улице. Вернее, само-то происшествие произошло в приюте, но окончилось на улице. А многие любопытные, которые видели упавшего Эшли, точно уже рассказали кому-нибудь еще. Так и разносятся слухи. Во-вторых, некоторые люди, возможно, даже знали о том, что у падре теперь живет слепой мальчик. Трудно утаить было этот факт, ведь к нему каждый день наведывалась монашка из церкви, которая в простое время и не пришла бы.
- Это хорошо, что ты решил почаще выходить, Эшли. Тебе полезно гулять.
Томас молча выслушал короткий и отрывистый рассказ юноши. Ох уж эти мальчишки, давно надо было заняться устройством их жизни, а то эти бездельники совсем ничему не научаться. Падре все оттягивал момент того, чтобы отправить мальчишек постарше работать. Он не привык к тому, что молодые люди такого возраста работают. Гибсон сначала жил в Англии, где мальчики в основном учились, да и на этом континенте в больших городах падре чаще видел юношей, которые ходили в школу, и все же эта страна использовала и детский труд тоже. С одной стороны, священник понимал, что для того, чтобы устроиться в этой стране, работать нужно начинать с самого детства. С другой стороны, он был с этим не согласен. Но все же теперь нужно принимать и такие меры.
- Понятно, - произнес Томас. Последние слова мальчика даже нравились Тому, они говорили о том, что Эшли довольно сильный душевно молодой человек, и падре не могло это не нравится. Но ответить или сказать, что его никто жалеть не будет было бы совсем не правильно.
- Все будет хорошо, Эшли, - только и сказал падре. А потом просто перевел тему:
- Мы уже пришли. Если хочешь, я оставлю тебя помолиться.
Сам падре планировал найти книгу, которую отобрали у Эшли, да и так были небольшие дела в церкви. Зато мальчик за это время может поговорить с Богом.

>>>>>>>>>> церковь

Падре посадил Эшли на скамейку, а сам вышел на задний двор. Там находилось здание приюта. Небольшое, двухэтажное, так щедро отданное на нужды бедных сирот мэром города с благоволения его супруги. Томас прекрасно помнил тот день, когда пришел в дом мэра с одной лишь просьбой – упросить главу города сделать приют для бездомных детей и отроков, чья популяция разрослась в городе. Эти дети все равно часто проводили все время в церкви, потому что больше укрыться от палящего солнца или дождя было просто негде, но при  этом некоторые жители города, посещающие церковь, были недовольны засильем беспризорников в помещении. Скверное в тот день настроение было у священника, он никогда не любил просить, это его унижало, а Томас никогда не унижался. Еще одна черта характера, которая совсем не подходит человеку, выбравшему путь служения церкви.
Приют делился на две части: для мальчиков и девочек по-отдельности. Почему-то мальчиков было куда больше, чем девочек, и Гибсон никогда не знал, почему так всегда получается. Наверно, гадал он, мальчишки убегают из дома. Правды от его подопечных никогда нельзя было добиться, все, как один, говорили, что родители умерли. Конечно, падре знал, что в половине случаев это не так.
«Оливера Твиста» удалось найти без труда. Дети любили священника, он всегда был к ним добр и очень редко наказывал. Наверно, многие из этих детей когда-то жили и в других приютах, где их могли пороть, но отец Томас этим никогда не занимался. Он не мог ударить ребенка, даже если этому ребенку было уже добрые пятнадцать лет.
В приюте он заодно и послушал о положение дел от матушек: кого вчера вырвало, а кто дрался подушками. Очень интересно.
Возвращаясь в церковь, падре услышал оттуда стройный детский хор. Кажется, Эшли говорил, что не хочет встречаться со своими приятелями?
Томас заспешил внутрь, но Эшли там уже не было. Он подошел к сестре, которая руководила детским хором, и спросил, не видела ли та юного Джонса. Сестра юного Джонса не видела, чем очень озадачила священника. Скорее, мальчик ее должен был не увидеть, а не наоборот.
Падре выскочил из церкви и позвал:
- Эшли?!
Но ответа не последовало.

Стоит ли говорить, что падре перепугался не на шутку? Он сам уже начинал думать не очень хорошо и о себе самом, и о негодном мальчишке, который так опрометчиво поступает.
- Эшли?! – не переставал звать святой отец, а потом и увидел не так далеко знакомую молодую фигуру парнишки, который неуверенно шел с палкой в руках.
- Маленький засранец, - выругался себе под нос Томас, и нисколько этого не засмущался, будучи уверенным, что Бог может думать то же самое.
Падре поспешил к Джонсу, попутно ругаясь на него:
- Что это на тебя нашло, Эшли?! Хочешь, чтобы твое выздоровление никогда не наступило?! – Падре ругался очень и очень нечасто на своих подопечных, эту обязанность брали на себя монахини. Зато на детей это всегда производило особое впечатление, тем временем как на монахинь они могли вообще не обращать внимание.
- Ты ведь мог опять серьезно пораниться! Первый день на ногах! – не унимался святой отец. Ему очень не понравился такой оборот событий, хотя он смутно догадывался, почему Эшли выбежал из церкви. Он вед не хотел ни с кем встречаться, а потом услышал знакомые голоса. Видимо, рассудил Томас, парнишка слишком сильно стесняется своего нового положения, что неудивительно.
- Ладно, извини меня, - смягчился Гибсон, и даже обнял мальчишку за плечи, - Я просто испугался за тебя, Эшли. Обещай, что больше не будешь так делать. Смотри, весь перепачкался, - падре стряхнул пальцами оставшуюся землю с песком на лице юноши, - Кажется, в церкви нам больше делать нечего, да? – с улыбкой спросил Томас, понимая, что Эшли вряд ли туда сейчас вернется.
- Как ты себя чувствуешь, не ушибся нигде? – теперь Томас совсем подобрел и даже был готов отвести мальчика обратно в дом, - Я уже закончил свои дела и нашел книгу, которую давал тебе, так что можем идти обратно.